В. А. АНТОНОВ - Герой Советского Союза

Аэроклуб и решил его судьбу.
...29 сентября 1942 года в Первой Чкаловской военной школе пилотов состоялся очередной выпуск. В этот день в голубых петлицах Владимира Антонова красной эмалью блеснули два новеньких треугольничка— «сержант», а в выпускной аттестации— «красные» оценки: техника пилотирования — отлично, воздушная стрельба — отлично, бомбометание — отлично, знание мотора и самолета — отлично...
— Завидую я тебе, Володя,— прощаясь с Антоновым сказал его инструктор старший сержант Струнин,— на фронт едешь.
Антонов попал в запасной полк. И снова учеба. Теперь его, летчика-бомбардировщика, начали переучивать на штурмовика. Он возмущался. А как же иначе — Сталинград задыхается, фашисты по Кавказу прут, кажется, не остановить, Ленинград— год уже в блокаде... А он, боевой летчик, в запасном полку! Какие нервы выдержат?! «О чем только начальство думает!»
Когда с рассветом 19 ноября под Сталинградом загромыхала наша артиллерия, стало ясно, «о чем думало начальство». Через три дня, 22 ноября, невысокий, худощавый, с веселыми глазами, сержант докладывал командиру 843-го штурмового авиационного полка:
— Товарищ майор! Сержант Антонов прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы.
Знакомство с майором Шаматовым было коротким. Он покрутил ручку полевого телефона, стоящего на сколоченном из досок столе, и, проговорив в трубку: «Принимай пополнение»,— повернулся к Антонову:
— Пойдешь в первую эскадрилью. Обживайся, привыкав. Обживайся, привыкай...
Ну, а с тобой мы еще не раз встретимся. Будет время и полетаем, улыбнулся он, подавая на прощание руку. 22 ноября в стремительном проходе наши войска окружили-фашистские армии в Сталинграде. Противник опешил. Еще бы! За полтора года войны всякое бывало, но чтобы вот так вдруг затянулся увел на Сталинградском мешке!.. И это тогда, когда немецкие армии готовы были уже ринуться за Волгу!..
На время Сталинград заслонил все. Перед оккупантами цель —- перерезать пока еще узкий пояс окружения. Пе-ать и прорваться на помощь к своим. Спасти их. Спасти хорошо начавшуюся летом операцию. Перед нашими войсками стояла тяжелая задача — всеми силами не допустить прорыва. Бои разгорелись жесточайшие.
И все же молодых летчиков придерживали. И Антонова не сразу пустили в бой. Не хотело рисковать молодежью командование, «Пусть попривыкнут,— рассуждали,— пусть почувствуют обстановку, ритм боя». И только спустя месяц, когда молодежь уже примелькалась в полку, сама собой вышла из разряда новичков, наступил и для Владимира Антонова долгожданный день.
Было это 28 декабря 1942 года. Полк летал с прикатанного на колхозном поле снега. Лютый мороз, колючий ветер... А пехота ждет помощи. Ей-то еще тяжелее. Значит, надо летать. И хоть декабрьский день короток —два, а то и три вылета делали. В этот день после обеда командир полка принял решение выпустить на задание одну группу.
— По разведданным, вот здесь, в лесу, скопление техники и войск.
Майор Шаматов тупым концом карандаша очертил кусок леса севернее Харькова.
— Вот здесь, около деревни Циркуны...
Шестеро пилотов, одетых в меховые комбинезоны и унты, млея в жаркой землянке командного пункта, сделали уже необходимые пометки на бортовых картах, уложили их в планшеты и теперь только ждали команды.
-— Вопросы есть? — спросил наконец командир полка.— Все ясно?
— Ясно,—- вместе со всеми и, кажется, громче всех ответил ладимир Антонов.
— Тогда по самолетам!
Шесть моторов взревели почти одновременно, и самолеты, взвихривая снег, один за одним поднялись в мглистое морозное небо...
За ужином Володе впервые налили фронтовые сто грамм.
— Поздравляю с боевым крещением,-—понимающе улыбнулась официантка, ставя перед ним стакан.
- Спасибо. Валечка!
Он поднялся из-за стола и благодарно поцеловал девушку в щеку.
Сегодня он готов был целовать каждого встречного. Еще бы! Первый боевой вылет и первые две фрицевские автомашины записаны на его лицевой счет. Первая краткая похвала командира и первые поздравления товарищей!
После ужина его окружили молодые пилоты. Некоторые уже сделали по одному-два вылета, другие только еще дожидались своего часа. Но всем одинаково было интересно — как там?
—- Да как, нормально, в общем-то,— пожал плечами Антонов,— шли на бреющем, по радио, чтобы не демаскироваться, ни слова.
— Ну а линию фронта переходили — видел? Антонов отрицательно качнул головой.
— Так, с десяток танков чернели на снегу, да окопы... Это уж когда пролетели, я оглянулся. Мы ведь, считай, по верхушкам деревьев брили.
Линию фронта группа пересекла спокойно. Ни одна немецкая зенитка не тявкнула. Володя внимательно осматривал воздух, следил за землей и старался держаться в строю, как учили. «Северный Донец,— отметил он про себя, когда под самолетом промелькнул извивающийся с севера на юг заснеженный овраг, опушенный с одной стороны лесом,— значит, где-то слева Харьков».
Впрочем, теперь ему было не до обзоров. Теперь Антонов не спускал глаз с ведущего. Ждал команды. Минуты тянулись, казалось, часами. И вот сигнал — ведущий сделал два покачивания с крыла на крыло я сразу же пошел с набором высоты. «Горка». Владимир потянул ручку управления на себя. Земля резко упала. Когда через десяток секунд он выровнял самолет, то сразу же увидел: впереди слева кусок дороги, что прорубила просеку в лесу. На дороге отчетливо были видны автомашины и люди. «Вот это да! — восторженно вскрикнул Володя, хотя голоса своего, конечно, же не услышал,— ювелирная работа! Точно на цель!» И в это время заговорило радио:
— Атакуем! — коротко приказал ведущий и «упал» на левое крыло. Вслед за ним со снижением вдоль дороги пошел второй, третий. Владимир шел замыкающим. И только что спокойная трасса вздыбилась снежными вихрями, всполохами огня и обломками техники.
Штурмовиков здесь явно не ждали. Шестерка, сделав разворот, «проутюжила» дорогу еще дважды. И когда превратила ее в сплошное месиво, пылающее и взрывающееся, в телефонах послышалась команда:
— Порядок. Теперь домой...
— Мандражил? —- спросил Володю один из приятелей,— по-честному?
— Нет,— решительно тряхнул темными вихрами Антонов,— нисколько.
Пройдет время и Владимир Антонов, усмехнувшись, признается: «В первом вылете? Было... Ручку управления, помню, так сдавил, что казалось, сок с нее потечет. Три дня пальцы на правой руке ломило. Ну а что же ты хочешь — первый же вылет!»
Потом был второй, третий... Январь, февраль, март. Фашистов гнали на запад, не давая опомниться, не давая передохнуть. Антонов летал много. В это время он прекрасно изучил район Харькова — Водолага, Валки, Красноград, Рогань, Каменная Яруга... Здесь он уничтожил 15 автомашин противника, 2 танка, 2 зенитные батареи, батарею полевой артиллерии и до 150 гитлеровцев. И с каждым вылетом приобретался опыт, а с ним и решительность. Смелости же ему было не занимать.
В конце марта друзья поздравляли Владимира Антонова с первой боевой наградой — орденом Красной Звезды.
В ходе наступательных боев наши войска глубоко проникли на территорию Донбасса. 16 февраля был освобожден Харьков. Однако праздновать победу было рано. Воевали с хитрым и сильным противником. Выбрав момент, он перешел в контрнаступление. Сдержать его не смогли. Отошли с Донбасса. 16 марта противник вновь захватил Харьков. Но и у гитлеровцев не было сил развить свои боевые действия. Войска остановились по реке Северный Донец. Немцы закрепились на правом его берегу. Наши войска тоже нуждались в передышке.
С начала апреля во второй эшелон вывели и 843-й штурмовой авиационный полк. До этого шла череда проверок. Технадзор проверил - все в порядке! Собственно, оставшись на том же полевом аэродроме, он только прекратил боевые вылеты. Ожидали пополнение, новые самолеты, приводили в порядок тылы — подвозили горючее, боеприпасы, летнее обмундирование. После напряженных боев появилась возможность как следует отоспаться, попариться в баньке, в свободные вечера потанцевать. Впрочем, и сейчас не каждый вечер был свободным — служба.
— Антонов, к командиру! — положив телефонную трубку, крикнул дежурный по эскадрильи.
— Чего еще? — недовольно буркнул Владимир, поворачиваясь на соломенном матрасе.
Он нехотя поднялся, оделся и не торопясь вышел на улицу.
— Застегните воротничок,— спокойно и твердо приказал командир эскадрильи, как только Антонов доложил о прибытии.
— Чего это он? — удивился Володя, застегивая пуговицы.
— Сегодня в караул заступите. Разводящим.
— А что — больше некому, что ли?— возмутился Антонов.
— Развод в восемнадцать,— не обращая внимания на реплику, продолжал командир,— около дежурного по гарнизону. И приведите себя в порядок.
— Я же летчик! Мне летать надо, а не...
— Прекратить разговоры,— повысил голос командир эскадрильи,— будет время — будете летать, а сейчас— крутом и шагом марш!
Ничего не оставалось Антонову, как взять под козырек.
В наряд приходилось ходить не часто. Полк пополнялся самолетами, летчиками. Антонов охотно делился с ними своим боевым опытом. Летал, водил группы на «штурмовку» учебных целей. И к его характеристике: «Хорошо маневрирует при атаках противника. Над целью смел и решителен» — добавилось теперь: «Прибывшее пополнение умело и за короткое время обучил самолетовождению и ориентировке в боевых условиях».
Месяц пролетел незаметно. Вечером 30 апреля из штаба дивизии сообщили о присвоении очередных воинских званий. В числе других и Владимир Антонов стал лейтенантом. А на другой день 843-й штурмовой авиационный полк за отличные боевые действия по разгрому фашистских захватчиков был переименован в 94-й гвардейский штурмовой авиационный полк. 1 мая 1943 года Антонов стал гвардии лейтенантом.
Лето сорок третьего года выдалось теплым. Уже поднялись хлеба на недавно еще занятой фашистами земле, спокойно шумят листвою рощи, в голубом небе заливаются жаворонки. И все же умиротворенность была кажущейся.
В первых числах июня на командный пункт полка приехал командир дивизии полковник Коломейцев.
— Соскучились, небось, по боевой работе? — улыбнулся он, оглядывая собравшихся офицеров,— потерпите, скоро снова начнем.
Майор Шаматов доложил о результатах летно-тактической конференции, об учебных стрельбах и бомбометании, об успешном вводе в строй молодых летчиков — полк был в полной готовности.
— Ну и прекрасно,— заключил командир дивизии,— вот что, гвардейцы, командующий поручает вам начать полеты на разведку. Нужен вот этот район.
Полковник Коломейцев подошел к карте и энергично очертил участок фронта северо-западнее Ворошиловграда.
— Лисичанск, Горское, Славяносербск... Нужны данные о расположении войск, об аэродромах противника, артиллерийских позициях и минометных батареях. Летать парами и одиночных экипажами. Четверых будет достаточно. Но чтобы это были надежные люди. Кто?
— Майор Рахимов пойдет,— посмотрел на своего заместителя Шаматов,— и еще...
Он немного задумался.
— Еще лейтенант Антонов, товарищ полковник. Молодой пилот, но толковый.
— Да я его помню,— полковник утвердительно качнул головой,— это ведь он под Воковской вместе с Рахимовым пару «мессеров» сбил?
— Так точно, товарищ полковник...
В течение десяти дней, с 13 по 28 июня, летал на разведку Владимир Антонов. Ежедневно. В этих полетах ему не приходилось отбиваться от истребителей противника, его не обстреливала зенитная артиллерия. А иногда очень хотелось, чтобы хоть одна батарея открыла огонь. Ведь затаившегося врага обнаружить нелегко. И все равно, каждый раз Антонов привозил ценные данные. Под конец полетов, перед строем полка, было объявлено: «Командующий 17-й Воздушной армией генерал Судец за отличную работу выносит лейтенанту Антонову благодарность».
Первого июля гвардейцы в полном составе перелетели на новый аэродром. В районе северо-восточнее Харькова. Внезапность перебазировки все расценили как подготовку к новым боевым действиям. И не ошиблись. 5 июля гитлеровцы перешли в наступление в районе Белгорода. В бой были брошены крупнейшие силы, оснащенные новейшими танками «тигр», «пантера» и самоходными установками «фердинанд». Это были машины с более крепкой броней, с более мощным вооружением — надежда захватчиков в летнем наступлении. Тысячи самолетов обеспечивали это наступление. И прежде всего в воздухе появились новые истребители «Фокке-Вульф-190А» и штурмовики «Хейнкель-129».
После трехмесячного затишья обстановка на фронте мгновенно накалилась. Полк делал по пять-шесть вылетов в день. Первые самолеты вылетали, когда еще чуть брезжит рассвет. После возвращения моторы еще не успевали остыть, как заправленные бензином и боекомплектом машины вновь поднимались в воздух. Наспех пообедав, летчики снова надевали не успевшие просохнуть потные подшлемники. Только с наступлением темноты затихал гул на аэродроме. Усталые пилоты замертво валились на койки, чтобы поспать хотя бы четыре-пять часов. Техникам подчас и этого времени не отводилось. Некоторые самолеты возвращались из боя «прошитые» вражескими пулями, пробитые осколками снарядов. Возвращались с зияющими отверстиями в крыльях, фюзеляжах, с разодранным хвостовым оперением. Текло масло, поврежден пулемет, перебито электрооборудование, радио... А к рассвету самолеты должны быть в строю.
Фашистские войска, вонзив у Белгорода бронированный «кинжал» в линию нашей обороны с тяжелыми боями продвигались в направлении Обоянь — Курск.
7 июля Антонов дважды водил группы бомбить танковые армады врага. Возвращался довольный. Новые, только что появившиеся на вооружении, противотанковые бомбы действовали прекрасно. «ПТАБы — кумулятивные бомбы,— объяснял
летчикам инженер полка по авиавооружению накануне начавшегося сражения,— у них концентрированный взрыв в направлении удара. Потому такая маленькая бомбочка обладает сильнейшим разрушительным действием».
ПТАБы буквально прожигали броню «тигров» и «пантер». И Антонов после каждого вылета докладывал об уничтожении его группой танков.
9 июля шестерка «илов», которую вел Антонов, уничтожила переправу в районе Масловой пристани. На какое-то время на этом участке прервалось снабжение гитлеровских войск боеприпасами и горючим.
Готовясь к наступлению, захватчики обставили свои войска большим количеством зенитных батарей. Десятки стволов непрерывно рвали воздух над полем боя. Казалось, сквозь такой заслон самолетам не пробиться. Владимир Антонов и его группа проходили. Умело маневрируя по высоте, то расходясь веером в разные стороны, то вновь сходясь в плотный строй, вовремя отворачиваясь от зенитных трасс, они дезориентировали противника и не только зажигали затем его танки, уничтожали автомашины и солдат, но заставляли замолкать зенитные батареи, давая возможность другим группам действовать в этом районе уже с меньшим риском.
Группа Антонова возвращалась на свой аэродром без потерь. А на завтра с рассветом снова поднималась в бой. 10 июля она штурмует позиции противника в районе Краснополья, 11 июля вновь бомбит танки на поле боя.
12 июля наступление немецких войск захлебнулось. Теперь они покатились обратно. 23 июля наши части вышли на рубеж, с которого две с половиной недели назад начались боевые действия. Через десять дней наши войска на всем участке фронта от Сум до Харькова перешли в наступление, а спустя еще два дня, 5 августа, в Москве прогремел первый в истории Отечественной войны победный салют. 12 залпов сделали кремлевские орудия, в честь освобождения Орла и Белгорода. И, конечно же, вручались награды отличившимся. В этот день Владимир Антонов принимал поздравления по случаю награждения орденом Красного Знамени.
После разгрома под Курском фашистов начали громить и на Юго-Западном фронте. Освобождая Донбасс, 94-й ГШАП в половине сентября дрался уже на подступах к Запорожью.
Гитлеровцы превратили Днепр в неприступный оборонительный рубеж. На одном из совещаний Гитлер заявил: «Скорее Днепр потечет обратно, нежели русские преодолеют его». Немецким солдатам твердили, что Днепр — это «линия обороны их собственного дома».
Это был наш дом! Поэтому яростному сопротивлению захватчиков наши войска противопоставили беззаветное мужество освободителей.
— Сегодня мы потеряли два экипажа,— глухо выговорил командир полка,— они были сбиты внезапно навалившимися истребителями. Стало известно, что фашисты летают с аэродрома вблизи станции Мокрая.
Майор Шаматов с раздражением ткнул указкой в карту в десяти километрах от Запорожья и, резко повернувшись к собравшимся в штабе летчикам, жестко сказал:
— Мы и впредь будем подвергать риску наши экипажи, если не парализуем этот аэродром. Завтра полк вновь обеспечивает наступление наших наземных частей. Эти полеты будут выполнять вторая и третья эскадрильи. Первая с рассветом блокирует аэродром Мокрая. Ведущим назначаю лейтенанта Антонова.
Владимир пружинно поднялся.
— Сделать так,— глядя на него в упор сказал командир,— чтобы завтра ни один гад не взлетел с Мокрой!
— Есть! — чуть разжав губы коротко ответил Антонов. ...На востоке, над бескрайней степью, резко очертив ровную
линию горизонта, уже занималась заря. Антонов в летном комбинезоне и с надетым парашютом медленно ходил около самолета и, нервничая, жевал стебелек жесткого ковыля.
— Скоро, что ли? — с раздражением спросил он у механика, орудовавшего отверткой у капота мотора.
— Готово, командир... Так ведь хотел, чтобы наверняка... чтобы ничего не подвело, не отказало.
Через несколько минут группа, опробовав моторы, уже выруливала на старт. Круга для сбора над аэродромом не делали. Собрались на маршруте. Сзади уже поднимался рассвет, а впереди, в темноте, горизонт еще едва угадывался. Летели на малой высоте. Над безлесной равниной ничто не мешало полету. Слева и справа временами проплывали хутора. Светало. «Днепр»,— определил Антонов по едва уловимым признакам, вглядываясь вперед. Окружающую местность он не только видел, но, пожалуй, больше ощущал, потому что хорошо, до мелочей изучил карту накануне, готовясь к этому полету. Собственно, к любому полету он относился так же. И сейчас, в воздухе, его четкое представление о деталях местности, над которой он проносился, помогали ориентироваться в полете. Память рисовала в воображении и район аэродрома, и подходы к нему, и расположение на нем вражеских самолетов (по разведданным). «Днепр впереди,— уточнил для себя Антонов,— теперь доворот вправо».
Шестерка штурмовиков, беспредельно веря своему командиру, повторила маневр. На Мокрой уже готовились к полетам— самолеты были расчехлены, тут и там двигались люди. И все же появление «илов» было неожиданным. Посыпавшиеся на стоянки самолетов бомбы сразу же посеяли панику. Гитлеровские авиаторы поспешно разбегались по укрытиям, а в это
время начали уже вспыхивать пораженные огнем штурмовиков немецкие истребители. «Еще заход!» —скомандовал Антонов по радио, и, развернувшись, группа снова ринулась в ата- Щ
ку. А когда в третьем заходе был полностью израсходован боекомплект, командир повернул свою группу обратно.
— Двенадцать самолетов уничтожено,— докладывал он 13 после посадки,— и взлетную полосу повредили.
Приказ командира полка был выполнен — с аэродрома Мокрая в этот день не поднялся в воздух ни один вражеский истребитель.
Противник сопротивлялся отчаянно. В районе Каменского бросив большие силы, он пытался сдержать наше наступление. Воздух над линией фронта простреливался сильным зенитным огнем. Наземные порядки охранялись большими группами истребителей.
— Прорвемся,— усмехнулся Антонов, ставя задачу своей группе,— мы четверкой пойдем вперед, а ваша пара,— он поглядел на Сергея Яковлева и Бориса Кондратенко,— с отставанием справа. И с небольшим превышением. Как только по нашей четверке зенитчики откроют огонь — ваша задача разгромить батарею.
Все было разыграно как по нотам. Штурмовики Антонова прорвались сквозь «непроходимый» заслон. На поле боя после их атаки остались догорать три вражеских танка, а когда Антонов уже собирался сделать разворот на свой аэродром, стрелок Василий Баль доложил:
— «Мессера», командир. Атакуют сзади сверху.
Не первый бой приходилось принимать Антонову. И как всегда, он действовал спокойно и хладнокровно.
— Внимание,— послышался его голос по радио,— воздух! И в это время сильный взрыв бросил машину в сторону.
— Вася, не ранен? — спросил Антонов стрелка.
— Порядок, командир,— услышал он в ответ.
Порядок, если не считать, что осколком снаряда на самолете перебит трос руля поворота, сильно повреждена тяга руля высоты, выведена из строя радиостанция, разбиты баллоны пневмосистемы... Однако мотор работал нормально, и Владимир благополучно дотянул до своего аэродрома, хотя самолет плохо слушался пилота: то кренился вправо, то начинал тянуть вниз.
Уверенно дрались в этом бою его ребята. Задание было успешно выполнено и потому вполне заслуженно благодарность командира получили летчики А. Мигунов, С. Яковлев, В. Сне-говской, Б. Кондратенко, Н. Прохоров и В. Потемкин.
Самолет скоро отремонтировали. А в это время наши войска расширяли плацдарм на правом берегу Днепра. Фашисты, не выдержав натиска, начали отступать. Уходили они и по Никопольскому мосту на левый берег. Для того чтобы не допустить этого, нужно было разбомбить Никопольский мост. Работа эта тонкая, точная, и поручить ее можно только опытному бойцу. Эскадрилья Антонова и это задание выполнила успешно. А в результате много немецких солдат, не успевших переправиться на левый берег, было уничтожено или взято в плен.
20 октября на повестке дня партийного собрания одним из вопросов стоял и вопрос приема в члены ВКП(б) Владимира Антонова. Кандидатура его обсуждалась недолго. Коммунисты отметили личную храбрость командира эскадрильи (в этой должности Антонов был уже с конца сентября). Говорили, что в бою Антонов как командир незаменим, вспомнили, кстати, что 28 сентября он был награжден третьим орденом — Отечественной войны I степени, и решили единогласно — принять. На другой день представитель политотдела 5-й гвардейской Запорожской штурмовой авиационной дивизии вручил ему партийный билет № 5420097.
Всю зиму с тяжелыми боями продвигался 94-й ГТНАП. 14 октября 1943 года освобождено Запорожье, 25 октября — Днепропетровск. 22 февраля 1944 года наши войска вошли в Кривой Рог, 28 марта выбросили захватчиков из Николаева, а 10 апреля — из Одессы. В апреле снова наступила передышка.
Подводились итоги осенне-зимних наступательных операций в Генеральном штабе, подводились и в боевых частях. И когда эта «бухгалтерия» коснулась Антонова, то в его личном деле появилась запись: «В Отечественной войне с 22.11.42 года. За это время произвел 160 успешных боевых вылетов, в которых лично уничтожил 25 танков, до 10 самолетов на аэродромах и 2 в воздушном бою, более 50 автомашин, 2 артиллерийские батареи и более 300 гитлеровцев».
6 марта 1944 года гвардии лейтенанту Антонову вручили орден Красного Знамени — четвертую боевую награду.
С Женей, девушкой из Курской области, Володя был уже знаком давно. Дружили. Она летала с ним воздушным стрелком, в нелетную погоду они часто были вместе. Мечтали, как после войны создадут свою семью. Она охотно писала письма его родителям, с удовольствием читала их ответы. Володя и Женя уже не представляли себя врозь. Им казалось, что они созданы друг для друга. В наступившей передышке у них появилась возможность видеться чаще. Да и война уже шла к своему завершению. И радовала, вселяла надежды весна.
Впрочем, весна скоро кончилась. Кончилась и передышка. 23 июня началось наступление. Двинулись и войска 1-го Украинского фронта на Львовском направлении. К этому времени на этот участок была переброшена в полном составе и 5-я гвардейская Запорожская штурмовая авиационная дивизия. Вскоре стало ясно — здесь разворачиваются события всей наступательной операции.
Наземные части прорываются к Раве-Русской, и эскадрилья Антонова, которому уже было присвоено звание «гвардии старший лейтенант», взламывает оборону противника, открывая путь пехоте. Начались бои за освобождение Владимира-Волын- в ского, и Владимир Антонов штурмует противотанковые позиции противника. Наступательные бои требуют ежедневной помощи авиации. И почти ежедневно над полем боя появляются ъ штурмовики 1-й эскадрильи 94-го ГШАП. И потому, когда 20 июля был освобожден Владимир-Волынский, почетное звание его освободителей было присвоено родному антоновскому с
полку. С этого дня он стал именоваться 94-й гвардейский штурмовой Владимиро-Волынский авиационный полк.
В наступательном порыве некогда подчас нормально поесть, поспать. Не всегда удавалось услышать по радио сводку новостей, прочитать газету. В один из таких жарких боевых дней, 3 августа .
Через несколько дней в деревню Борнуково пошло письмо родителям Владимира Антонова: «Дорогие Александр Иванович и Вера Николаевна! Командование и парторганизация гвардейской части, где служит Ваш сын, Владимир Александрович, сердечно поздравляют Вас в связи с присвоением Вашему сыну звания Героя Советского Союза. Этот день незабываемый и для всей нашей части. Боевой путь Вашего сына — путь славного сына Коммунистической партии, подлинного патриота нашей Родины. Его подвиг — символ бесстрашия и мужества для наших воинов в предстоящих боях по окончательному разгрому немецкого фашизма».
Окончательный разгром близился. Скоро бои уже шли на территории гитлеровской Германии. Владимир Антонов со своей эскадрильей громил окруженные группировки противника в районе Котбуса и Любена, взламывал мощные укрепления в Баруте, участвовал в овладении Дрезденом. И, наконец, группы под его руководством бомбили отчаянно сопротивлявшийся гарнизон Берлина.
Кончилась война. Первым же послевоенным письмом из Борнукова Женя сообщила Володе: «У тебя дочь. Светлана. Она родилась 20 мая 1945 года».
Через год по состоянию здоровья Владимир Александрович Антонов вынужден был демобилизоваться. С октября 1946 года он работал заместителем директора Раховского леспромхоза в Закарпатской области. В феврале 1948 года у Антоновых родился сын — Игорь. Все было хорошо в этой семье. Вот только душа Владимира Александровича была неспокойной. Его неудержимо влекло небо.
С апреля 1948 года Антонов вновь стал пилотом. Теперь уже в гражданской авиации. Сначала пилот, потом командир корабля, помощник командира эскадрильи...
Ветеран 94-го гвардейского Владимиро-Волынского штурмового авиационного полка, награжденный в 1945 году последней боевой наградой — орденом Александра Невского. Герой Советского Союза, гвардии капитан запаса Владимир Александрович Антонов 1 сентября 1961 года трагически погиб.
Автор: Р. БЛЯШКО

Дата: 06.08.2013 г.